Уныло моросил дождь, и, казалось, будет это до скончания века. Лишь иногда в разрывах мутных туч открывалось солнце, и тогда маленький островок вспыхивал золотой листвой. Но опять сходились тучи, и падала с неба мелкая морось. Когда доплыли до острова, мы были сырее воды. По пути к островам, на блесну, тянущуюся за лодкой так называемой «дорожкой», взяла неплохая щука. Рыба на ужин будет…
О дальнейшей рыбалке в такую мокреть даже думать не хотелось, и мы взялись ремонтировать свое старое жилье на острове. И пришел тот час, когда мы огляделись и увидели, что жилье действительно стало жильем. С крыши не бежала вода, сбитые плотнее нары, застеленные свежим папоротником, приглашали упасть на них и вытянуть наконец усталые ноги. Подвешенная заново на привезенных с собой петлях дверь плотно закрыта. А от гудящей печки шел такой жар, что мы запарили по-банному… Зыбкий, теплый огонек свечи создавал уют, мурлыкал приемник, а в углу под нарами завозилась любопытная мышь, а может быть, оттаявший в тепле домовичок-хозяин…
Мы разделись, насколько позволял этикет сего загородного коттеджа, и развесили весь свой мокрый камуфляж. На свежей хрустящей скатерти-газете истекала слезами «белая», сало, извалявшись в красном перце, млело в обнимку с сочным луком-репкой, а в майонезном ведерке переливался красками лета привезенный с собой готовый салат. Но главным блюдом была щука, сваренная в большом количестве масла, с добавлением томатного соуса и специй. А ля – консервы… Потом были подняты рюмки и за рыбалку, и за жилье, и за… А вскоре с устатку и в сон потянуло.
Проснувшись в самую рань, выглянули в окошко, надеясь на какое-то чудо, а всего-то лишь – на ясное утро с умытым солнышком. Но с неба все так же падала мелкая морось, шелестя по крыше. И все же собираемся, ворча и проклиная Закон Подлости. Не домой же уезжать, даже снасти не намочив… Подкачиваем лодки и – на воду. С Волги шла тяжелая волна, захлебываясь своим же накатом и пенясь барашками. Но мы уходим к острову на противоположной стороне протоки. Там почти тихо, лишь сеется мелкий дождь на серой воде, расходясь кругами, да булькает под берегом какая-то рыбешка. Что можно ожидать в такую погоду? Вся крупная рыба, наверное, на яме, забилась в бокалдины – бывшие когда-то до затопления оврагами? Рассудив так, мы часа два хлещем воду блеснами-колебалками, вертушками, джигами, дразним хищника воблерами. Я и кастмастер нацепил для чистоты эксперимента, но уныло-мертва была волжская вода в этот серый день непогодья…
Устав от тоскливого бесклевья, сижу в лодке, пью кофе из термоса. Потом просто лежу в лодке, накрывшись плащем. Меня потихоньку относит по ветру. Очнувшись от мягкой дремоты, обнаруживаю, что меня прибило к островку осоки. Здесь явно тянется коса-отмель. Чтобы хоть что-то делать, раз уж на воде, делаю заброс вдоль полосы травы и лениво подматываю катушкой. Видно, как блесна, переваливаясь с бока на бок и поблескивая, двигается в сторону лодки. Она тычется о дно, отталкивается от него пружинками-незацепляйками, и снова поднимается к поверхности. Мель… Какая тут может быть рыба?.. Разве что, мелочь… Но тут обманка останавливается, зацепившись за что-то. Трава, — решаю я, и пытаюсь резкими толчками выбить «незацепляйку» на поверхность воды. Но тут «трава» вдруг зашевелилась, а потом из зарослей элодеи вымахнула щука-золотое перо, открывая алые жабры и тряся страшной головой, как овчарка.
Она ходила по отмели кругами, била тяжелым хвостом, поднимая бурыли, но все же оказалась в подсаке. Потянула она на четыре кило, что было удивительно: ведь на такой мели…
А вскоре, когда нам пора было уже домой, открылось яркой синевой чистое небо, позолотились острова трепетными березовыми листами. Пришла погода… По известному уже Закону Подлости…
Читается на одном дыхании, и жаль, что так коротко…