Книга Александра Гениса «Шесть пальцев» – это сборник эссе. Эссе сгруппированы в шесть частей с достаточно символичными названиями: «Трикотаж», «Темнота и тишина», «Пейзажи», «История моих народов», «Некрологи», «Заповеди».
«Трикотаж» – это рассказ о семье автора: бабушки, дедушки, тёти, дяди, отец, мать, друзья, их привычки, слова и мысли, события прошлого и настоящего, сплелись в цветастый клубок размышлений автора о себе, своей семье, своей стране, Боге, искусстве и вообще обо всём на свете. Весь спектр, затронутых писателем тем, на фоне истории собственной семьи, не поддаётся описанию, так же как и виртуозное владение языком и нескончаемый фейерверк мыслей.
«Полнота мира избыточна. Она заведомо больше того, что мы способны понять. Я бы даже сказал, что по- настоящему мы можем познакомиться лишь со съедобной частью мира»
«Темнота и тишина» – собрание размышлений или скорее мыслей писателя, над этими двумя понятиями и явлениями нашей жизни.
«О темноте и тишине можно писать только дискретно, фрагментами, потому что сами они — сплошные. Свет бывает ярче, а звук громче, но у тишины и темноты – не отнять, не добавить»
«Пейзажи» – зелёный, серый, женский, мужской, серебряный и золотой. Больше всего мне запал в память мужской пейзаж. Описание двух лет жизни автора, проведённых в пожарной охране. Дуальность мироздания, лишние вещи, пожарные, их пресловутый алкоголизм и, конечно, отношения с женщинами или скорее отношения к женщинам, описаны Генисом просто, смешно и очень ярко.
«Женщина – якорь в болоте: волочась по тине, она оттягивает крушение. Претерпев его и оказавшись на дне, пожарные вышли с другой стороны»
История моих народов – история самого автора, его отношения к миру и его отношений с миром. Автор примеривает на себя, под себя культуру, историю различных стран и народов и, как говорит он сам, признается в любви прошлому тех стран и культур, которые он хотел бы считать своими. Сквозь призму путешествий, дорожных баек, забавных случаев, рассматривается и анализируется история, литературные, культурные, кулинарные традиции тех или иных народов. Россия, Голландия, Австрия, Германия, Америка, Израиль – все эти, по большому счёту, географические понятия, предстают в совершенно новом свете, озарённые юмором и неугомонным умом автора.
Глубокое осмысление истории, эрудиция, красота ассоциаций, особая (Генисовская) элегантность метафор …
А так же огромное количество признаний и откровений:
«Английский я люблю, латыни завидую, русский знаю. Я не умею вбить гвоздя, зато умею делать вещи из языка, но только из своего…У меня – непереводимое ремесло, невыгодное, как всякая штучная продукция, требующая ручного труда и полной отдачи»
Как автор завидует латыни, я завидую ему, его владению русским языком. Незамысловатое вступление: пейзаж, историческая справка или жизненная ситуация, а далее совершенно неожиданно перемещение в заоблачные дали или глубины разума. Аксиомы всегда понятны, точны и просто совершенны.
«Некрологи» — это прощание не с людьми, (хотя легендарных личностей, таких как Окуджава, много на страницах книги), а прощание с понятиями. В основном, умершими, Генис считает вещи потерявшие смысл или изменившие свой смыл на прямо противоположный в течении последнего времени. В жизни постоянно что-то происходит, но электронный век действительно упразднил многие вещи. Я согласна с автором, что совершенно потеряли свой смысл, такие вещи как телеграмма, подчерк, эрудиция. Книга, на мой взгляд, всё-таки пребывает в переходном периоде, в процессе эволюции, хотя «царский трон», как носитель знаний и способ развлечений, она уже потеряла. Переживания по поводу смерти скуки и славы, на мой взгляд, преждевременны. Скуку, в классическом понимании, сменил невроз (опоздать, не знать), интернет зависимость, информационная привязанность. Слава же став доступной, превратилась для многих в идола и разбилась на мелкие блестящие осколки, перестав быть такой красивой как раньше.
Пунктуальность, не то что умерла, она просто возведена в наивысший ранг. И царствует
жестоко и беспристрастно. Потеря космоса, это всё-таки потеря именно очень личного отношения к космосу, для меня к сожаления не понятна.
А ночь просто потеряла тишину, темноту, покой и сон, с которыми она ассоциировалась, но не престала быть ночью и не смогла стать днем.
«Заповеди»- их классически десять и все начинаются с частицы Не.
Заповеди очень весёлые: «Не гони волну»; «Не кати бочку»; «Не валяй Ваньку»;
«Не учи учёного»; «Не дай бог». Симбиоз шутливых заглавий и глубокомысленых текстов
бесподобен.
Например «Не кати бочку» начинается с мифа о Сизифе, переходит в размышления о
результативности труда ( в частности писательского), заканчивается философским выводом, что успех это совпадение намерений с достижениями.
«Не дай бог» состоит из размышлений автора над предназначением человека, над его судьбой, метаниями души, постоянным стремлением к чему-то. Вывод парадоксален: возможно мы уже получили всё, что просили просто не знаем об этом.
Чтение книг Александра Гениса не происходит у меня быстро. Несмотря на легкость языка, количество высказанных или обрисованных идей на квадратный миллиметр оказывается для меня тяжёлой ношей. Обычно я откладываю книгу и возвращаюсь к ней через какое-то время, иногда начинаю читать сначала, иногда продолжаю дальше.
Открываю наугад, уже давно закончив чтение, находясь в «расстройстве чувств» или просто плохом настроении. И всегда получаю удовольствие от чтения, нахожу какой-то новый смыл, упущенный ранее. А неповторимый, живой, яркий язык завораживает моментально, с первых же пассажей. Хотелось бы закончить одним из любимых моих отрывков:
«Я привык относиться к своему подсознанию снисходительно, как к разжиревшей таксе. Слепое, глухое, оно почти ничего не знает об окружающем. Из всех органов чувств у него одна интуиция. Она доносит ему, что происходит снаружи, но сведения эти приблизительны и недостоверны. На всё оно реагирует невпопад и путая. Больше непонятливости меня раздражает его медлительность. С женой оно познакомилось лет через пять, с сыном – через два, о коте — до сих пор не знает»
Приятного прочтения.
Действительно – книга вызывает интерес.